Серая Рать

2

Остаток пути они проделали без приключений. Разве только однажды Корнелиус едва не ухнул в открытый люк, скрывшийся под поверхностью неглубокой, на первый взгляд, лужи. Или же Рок, притормозив внезапно, короткой очередью расстрелял толстый телефонный кабель – возможно, единственный, до сих пор связывавший два берега Ядвиги. Чем насолил Року этот кусок проволоки? Да ничем. Но если уж вредить мерзопакостным оккупантам, почему бы не начать с их коммуникаций? О том, что кабелем могут, кроме вампиров и солдафонов-аэсовцев, пользоваться простые смертные вроде него, парень не мог даже и помыслить. Ну зачем жителям местных руин такое буржуазное излишество, как телефон? Для всяких грязных делишек, не иначе.

Наконец впереди забрезжил свет — сероватый свет пасмурного дня, от которого маленькие фосфоресцирующие обитатели подземелья старались держаться подальше. Это роднило крошек с их Хозяйкой, как невольно отметил Корнелиус. И вовремя вспомнил о паническом страхе малышки Зю перед солнцем.

— Ну-с, подруга, — сказал он с деланной беспечностью, — время немного прогуляться по земле. Крема для загара мы не захватили, но, пожалуй, сойдёт и вот это.

Конечно, камуфляж Зузанны отлично скрывал её тело, но как быть с лицом? Ответ Корнелиус нашёл ещё в бункере. Теперь в руках у него был старый противогаз с дыхательным шлангом — из тех, в которых люди становятся похожими на исполинских жуков-долгоносиков. Противогаз был пыльным и вонял подгнившей резиной, но это было единственное, что можно было надеть на нежное личико девушки.

Страшная лупоглазая морда выглядела, а главное – пахла до того отвратительно, что Зузанна отступила на пару шагов в глубину тоннеля. Позволить – хотя бы и Кору – натянуть ей на голову… вот это? Верхняя губа Хозяйки Подземелий невольно поднялась, обнажив мелкие острые зубы, и она тихонько зарычала.

Корнелиус вздохнул.

— Послушай, милая, я понимаю, что это – не модная шляпка с вуалью и не бриллиантовая диадема, но нам действительно нужно туда, — он ткнул пальцем в сторону приоткрытого люка, откуда сочился ненавистный свет. Конечно, с точки зрения обитателей верхнего мира это была всего-навсего тусклая хмарь пасмурного зимнего дня, но даже она резала чуткие глаза Зузанны. – Надо же всё-таки понять, откуда у мертвецов вдруг появилась такая охота к перемене мест. А без тебя, — лидер Сопротивления развёл руками, — у нас, скорее всего, ничего не выйдет. И потом, ты ведь сказала, что поможешь нам с Роком, так? Разве хорошо будет нарушить обещание? – укоризненно вопросил он.

Девушка задумалась, потом кивнула. Да, я обещала. И я буду нужна моим друзьям наверху. Даже тут, под землёй, я чувствую запахи гнилого человеческого мяса, ржавого железа и чего-то ещё, кислого и противного. Плохо. Опасно. А эту вонючую морду… можно и потерпеть. Я ведь сильная.

— Прости, Кор, — смущённо сказала она. – Ты пра-вый… не так. Ты прав, так пра-виль-но. А я глупая.

— Ничего подобного, — возразил Корнелиус. — Не говори ерунды. Иди-ка сюда. Погоди…

Натянуть задубевшую от времени резину на пышные волосы Зузанны оказалось задачей куда как непростой, и пару раз девушка пискнула от боли.

– Извини, я это не нарочно… только не кусайся, пожалуйста… Ну, вот, готово!

Молодой человек посмотрел на дело рук своих и чуть не вздрогнул – до того странно было видеть безликое рыло на месте зеленоглазой мордашки.

«Да что ж ты такое делаешь, — зазвучал вдруг у него в голове осуждающий голос, глухой и очень усталый. – Тащишь на свою личную войну девчонку, которую впору ещё кормить мороженым и романтическими сказками? Она тебе верит, как самому лучшему другу, как старшему брату, а ты её просто используешь – словно приручённую зверушку. Ну, и кто ты после этого?»

«Я?! – отозвался какой-то другой голос, жёсткий и шершавый, как проволока. – Я – спаситель Энска, очищающий его от скверны. Я хочу вернуть город людям, и я верну город людям. Любыми средствами! И это – никакая не девчонка, а могучая и опасная псайкерша. Или ты не видел, сколько народа она перебила прошлой ночью? Я использую её силу на благо Сопротивления, я раздавлю и Чёрный город, и Белый, я выкурю машины из их нор! А если она раздумает мне повиноваться, я её… Я её! Я!!!»

Голос сорвался на хриплый завывающий крик и умолк. Корнелиус потряс головой. Эка меня занесло, оторопело подумал он. Что это вообще было? Наваждение? Галлюцинация? Не иначе, тоннель шутки дурацкие шутит. Что-то он когда-то от кого-то слышал про такие вот старые тоннели… Либо просто крыша, сползая не спеша, так затейливо шуршит шифером. Тоже вариант.

Парень пристально поглядел на Зузанну. В круглых стёклах противогаза танцевали зелёные искорки, и невозможно было разобрать выражение её глаз.

— Мы только добежим до… — заговорил было он.

— Не добежим, — из-за поворота вернулся Рок. Судя по снегу на его плечах, парень уже успел побывать снаружи. — Старик огородил всё колючкой, и она, похоже, под напряжением. Не спрашивай, когда он успел и где всё это взял. Сам в шоке. Не кладбище, а натурально поля Второй мировой. Не удивлюсь, если он изрешетит нас из какого-нибудь древнего «максима», стоит нам подойти поближе.

— Пальбу? По нам? С чего это ты взял?

— С того, что Огромная Красная Табличка «Убирайтесь все, я здесь сдохну один во имя Господа нашего» уже наполовину скрылась под горой трупов, — мрачно промолвил Рок. — И, замечу, не все из этих трупов выглядят как наши зомбяки.

Корнелиус присел на торчащую из стены трубу, обхватив голову руками. Значит, отец Джереми… или как там правильно произносится его имя?.. совсем съехал с катушек. Что ж, этого можно было от него ожидать, особенно теперь, когда сколько странных вещей творится в городе… Но как убедить его впустить их?! Не целый же день рассиживать на одном месте, ожидая, когда у старика пройдёт приступ безумия!

— Может, увидев нас, он немного успокоится, — решил он в конце концов. — Давайте выйдем наружу с поднятыми руками — у падре в последнее время вряд ли случались столь миролюбивые гости. Иного выхода у нас нет — он должен сказать, с чего это началось.

— Ты спятил, — вздохнул Рок, повесив автомат на плечо — так, чтобы его легко можно было достать. — Вы оба спятили, если готовы на это.

Обречённо вздохнув, он поднял руки над головой и медленно направился к выходу. Железная дверь, врезанная в склон холма, была распахнута настежь минутой ранее, в неё задувал пронзительно холодный ветер. Погода испортилась… В дверном проёме открывался унылый и безрадостный вид — три ряда прочной колючей проволоки, за которыми высились косые кресты, чернели провалы разрытых могил, серели склепы с выломанными изнутри дверями. Невдалеке виднелась крошечная церквушка, в которой явно кто-то был — крошечное окно на чердаке горело, в нём отчётливо виден был чей-то сгорбленный силуэт.

Кор похватил Хозяйку под локоть и двинулся следом за другом.

— Зажмурься покрепче, Зю, — прошептал он. – И не открывай глаза, что бы ни случилось. Я тебя поведу. Поверь мне… сестрёнка.

Странная троица выбралась из подземного хода на поверхность – двое бойцов в советском «зимнем» камуфляже тащили под руки удивительно малорослого и тощего третьего, подняв свободные конечности в характерном жесте «не стреляйте, мы сдаёмся!». Впрочем, если они надеялись усыпить бдительность обитателя храма миролюбивыми жестами, то здорово просчитались.

Короткая очередь из тяжёлого пулемёта – святой отец, видно, не жалел сил во славу Господа и взбодрил на свою верхотуру нечто действительно убойное, вроде «Утёса», — воткнулась в мёрзлую землю в каких-то сантиметрах от парочки инсургентов и их спутницы, вцепившейся в рукав Кора с отчаянием бродячей кошки.

— Стойте, нечестивцы! – раздался из освещенного окошка усиленный мегафоном дребезжащий голос. – Ибо сказано: в последние дни скверна да не преступит границ святой земли! И сказано далее: блюдите, како опасно ходите, ибо князь мира сего, отец лжи и богохульства трижды тридцать три раза станет искушать праведных!

— Охрененно отец Иеремия пристрелялся… — пробормотал Рок. – Ещё блестящие идеи есть, а, Корнелиус?

— In! Nomine! Patris! – заголосил священник. – Et! Filii! Et! Spiritus! Sancti! – Каждое слово отсекалось выстрелом из пулемёта, так что над головами у пришельцев басовито гудели тяжёлые пули. – Ты Господь мой Бог, яви мне знак, дабы мог я, ничтожный червь, распознать агнцев среди козлищ, зёрна среди плевел, верных среди отступников! Услышь молитву мою и яви мне знак!! Яви же мне знак!!!

— Без шансов, — приговорил всех присутствующих Рок. – Дурацкая была затея. Ладно, мы-то, брателло, хоть чуть-чуть пожили, но вот Зю жалко…

Секундой позже в морозном воздухе мягко захлопали крылья, раздалось дружелюбное курлыканье — и на подоконник кельи, где засел с пулемётом отец Иеремия, с серых небес кругами опустился белоснежный, без единого пятнышка, пышнопёрый голубь.

Священник поперхнулся и умолк на полуслове. Стрельба тоже прекратилась.

— Кажется, прямое попадание, — прокомментировал Рок. — Сошествие святаго духа. Сестричка, твой фокус? Я тебя поцелую! Потом… если захочешь…

— Зузанна, ты нас опять спасаешь, — Кор, не удержавшись, провёл ладонью по щеке девушки. Точнее, по мерзко скрипнувшей резине старого противогаза. — Спасибо, милая.

Хозяйка ничего не сказала, только чуть сильнее оплела тонкими пальчиками запястья своих друзей.

Запертые двери церквушки со скрипом распахнулись, и возникшая на пороге сутулая старческая фигура отчаянно завопила:

— Мне был знак! После стольких дней труда и молитв Господь милостивый и всемогущий наконец послал мне знак! Погодите, верные! Не двигайтесь, праведные! Я сейчас покажу вам проход в минном поле!

Через несколько минут они шли уже вчетвером, плутая меж поваленных надгробий. Могилы выглядели так, будто внутри рвались маломощные фугасы, и почти на каждом треснувшем камне был выведен странный знак. Выведен не кровью, не краской, но водостойким маркером. Похоже, именно по этим знакам и ориентировался хозяин церкви, дабы избежать мин и растяжек, которыми был усеян погост. Он быстро шагал впереди, не глядя на своих спутников, и чёрная, подпоясанная толстой верёвкой ряса волочилась за его спиной. Похоже, едва не превратив своих старых знакомцев в решето, он теперь чувствовал понятную неловкость.

— Мне казалось, — проговорил Корнелиус, — что вы не слишком-то веруете в Господа, падре.

— В смысле, веруете, конечно, но… не до такой же, блин, степени, — уточнил Рок, старательно глядя под ноги.

Священник пожал плечами. Откинутый капюшон на его спине колыхнулся.

— Сейчас такие времена, — пробурчал он, — что толика благочестия не помешает. Господь наш… Как бы вам объяснить, молодые люди… иногда посылает нам испытания, которые не превозмочь, если не пустить Христа в своё сердце.

— Например, живых мертвецов, вылезающих из могил?

— Истинно так. Но если вы пришли расспросить меня об этом, разговор этот лучше вести внутри. Здесь земля осквернена, и я бы не стал тревожить тёмные силы, поминая их за пределами дома Божия.

Молодые люди понимающе покивали.

Внутри церквушка была самой обычной — небольшой сумрачный неф с двумя рядами скамей, алтарь, внушительное деревянное распятие на нём… Было видно, что отец Иеремия старательно поддерживает здесь порядок — пол был тщательно выметен, стены вымыты, толстые свечи исправно горели в стенных подсвечниках. От алтаря шёл запах ладана, и Кор с наслаждением вдохнул его полной грудью.

— У вас были гости? — Рок указал на следы от когтей, тянущиеся по каменному полу. Тот, кто оставил эти следы, должен был обладать невероятной мощью. Как знать, не с ним ли Зузанна бесебовала в тоннеле утром?..

— У меня часто бывают гости, — с видимой неохотой ответил священник, скривив своё грубое, морщинистое, небритое лицо. На вид ему было… сложно сказать, сколько лет. Могло быть сорок, а могло и все шестьдесят. Его волосы, некогда чёрные, словно уголь, уже тронула безжалостная седина, а пронзительно-голубые глаза смотрели на мир с тоской человека, давно и прочно уверившегося, что Бог — скорее суровый, чем милостивый управитель.

— Однако пути Господни неисповедимы, — словно бы угадав, о чём думают гости, добавил Иеремия. — И нечисть Серого города ещё ни разу не осквернила алтарь. Обычно я их сжигаю на заднем дворе. Но иногда, если их плоть съедобна… Впрочем, мы ведь решили поговорить о тех, чьё мясо пропитано ядом разложения?

Он занял скамью в первом ряду. Корнелиус, Рок и Зузанна устроились позади.

— Я уже очень давно не покидал этих мест, — начал святой отец, задумчиво глядя в глаза гипсовому Иисусу. — Ко мне тоже нечасто хаживают – всем здесь известно, насколько я неприятный тип.

«Это уж точно,» — подумал Рок, вспомнив треск пулемёта. Но промолчал, подумав, что быть злопамятным совсем не по-христиански.

— Однажды я поймал на погосте пару мальчишек, рисующих на надгробьях разные знаки. Те самые, какие вы только что видели. После того, как шалопаи были хорошенько отшлёпаны, а затем накормлены моим фирменным супчиком, они рассказали, что портить могилы их подбил некий… чёрный человек. Он даже заплатил им кое-какие деньги, чтобы они всё провернули тихо и незаметно, а если я их поймаю, держали рот на замке. Знаете ведь, в Энске с деньгами туго, если ты не солдат и не людоед, к тому же детям на этих улицах решительно нечем себя занять, кроме как ввязываться в сомнительные авантюры… В общем, я отпустил их с миром, но следующей же ночью на кладбище пришли другие. Они приходили снова и снова на протяжении двух недель. Этот треклятый — прости, Господи! — Чёрный Человек, как они его называли, знал, что я не причиню вреда детям, и вовсю этим пользовался. Немыслимая, чудовищная подлость! В конце концов могилы были иззрисованы все до единой, и вот тогда-то начался Ад.

— Мёртвые восстали против живых… — угрюмо пробормотал Корнелиус.

— Верно. Уж и не знаю, что подвигло меня вновь взяться за Священное Писание, но, кажется, сила Господа уберегла мою церковь от нашествия зомби. Клин вышибают клином, а Сатану может побить лишь слово Христа. Впрочем, как я убедился позднее, за пределами дома Божия это не действовало.

— И тогда вы забаррикадировались здесь наглухо.

— А что мне ещё оставалось? Мало того, что порождения Чёрного Человека первые дни буквально осаждали мой дом, среди ближайших соседей нашлись те, кто обвинял меня в их появлении. Кто-то хотел остановить меня, кто-то жаждал заполучить мой секрет. Не удивлюсь, если и слух о моей причастности распустил этот Чёрный.

— Вы сами-то хоть видели его? — Рок возбуждённо привстал со скамьи. Ему уже начало казаться, что они пришли сюда зря.

Священник некоторое время молчал, а затем промолвил:

— Видел. Но только раз, совсем-совсем издали. Это и впрямь был ЧЁРНЫЙ человек, в смысле чернокожий. Он стоял на краю погоста, голый по пояс, и призывал к себе ходячие трупы. Жуткое зрелище…

Корнелиус медленно кивнул. Ну да, конечно же, всё правильно. Всё как он думал. Если в Белом городе есть повелитель крыс, почему бы и в Сером городе не объявиться кому-то подобному? Кому-то намного страшнее и омерзительнее? Если всё то, что лидер Сопротивления знал об этих местах, это было чертовски логично.

— Вы знаете, кто он и где его искать? — допытывался тем временем Рок.

— Откуда? — поморщившись, отмахнулся Иеремия. — Я не пытался его преследовать — тогда пришлось бы оставить дом без присмотра, а минного поля тогда ещё не было. Вы себе не представляете даже, на что мне пришлось пойти, на какие богопротивные ухищрения, чтобы выторговать у АС достаточное количество мин…

— Не отвлекайтесь, падре. Что с черномазым?

— Ах, да… Я сомневаюсь, что смогу помочь вам.Точно могу сказать лишь одно — он не отсюда. В Сером городе мало кто селится, и всех этих отчаявшихся агнцев я знаю наперечёт. Он явно и не из Белого города — Армия Света враз прищучила бы его, начни он обделывать свои тёмные дела на их территории. Нет, друг мой, он точно явился с берега нелюдей. И, сдаётся мне, вернулся туда вновь, вместе со всей своей армией мертвецов. Во всяком случае, я уже несколько дней их не видел.

Он замолчал, вновь погрузившись в созерцание гипсовой статуи. Блики от пламени свечей неспешно танцевали на лакированному теле Спасителя, и казалось, будто сама статуя светится изнутри ласковым тёплым сиянием. На человека неподготовленного это должно было произвести поистине магическое впечатление. Так, по-видимому, и было рассчитано.

Это был очень необычный дом. Как и в любезных сердцу Хозяйки подземельях, здесь царил сумрак, только не промозглый, а тёплый. Пляска живых огненных язычков, разгоняющих темноту, пробивающийся даже сквозь вонь древней резины необычный сладкий запах, и надо всем этим – человек со странно раскинутыми руками и поникшей головой, почему-то обмотанной колючей проволокой. Ему, конечно, было очень больно: по бледному лицу стекали струйки крови, и в глазах, смотрящих прямо на Зузанну, застыла мука. Но кто и зачем сделал с ним такое?

Девушка, будто загипнотизированная остановившимся взглядом измученных глаз, стянула противогаз, поднялась с лавки и подошла поближе к белой фигуре. Приглядевшись, она поняла, что ладони и ступни этого человека приколочены железными штырями к деревянному кресту. Какая-то глупая жестокость, глупая и очень злая. Может быть, старик в чёрном мешке — нелюдь? Неужели мирная тишина, и весёлые огоньки, и приятный аромат –всё обман, а на самом деле они попали в логово нелюдя?

Хозяйка Подземелий робко протянула руку, коснулась белой кожи — и отшатнулась в испуге. Тело человека не может быть твёрдым, прохладным и гладким, как облизанный водой камень. И кровь была очень похожая на настоящую, а всё-таки не настоящая. И глаза этого… этого… Зузанна торопливо перебирала в голове все знакомые слова, не находя ничего подходящего… в общем, кто бы он ни был, его уставшие от боли глаза не моргали и не двигались.

Девушка мелко затряслась от страха. А вдруг чёрный старик сделает то же самое с Кором и Роком? Вдруг они тоже останутся тут, в этом большом доме, насовсем, как вот этот – прибитые к крестам, не живые и не до конца мёртвые, не способные пошевелиться, но чувствующие боль?..

Хозяйка Подземелий резко обернулась к старику и крикнула, указывая пальцем на белую фигуру:

— Кто это? Что ты с ним делать?! Отвечать сейчас же!

— А? Что? – Отец Иеремия вышел из оцепенения. – Позволь заметить, дочь моя, что ты находишься в храме Бо… — сварливым голосом произнёс он, но тут, видимо, слова Зузанны дошли до сознания священника, и он хмуро посмотрел на дрожащую от испуга и ярости Хозяйку Подземелий, словно видел её впервые. В следующий же миг недовольство на его лице сменилось беспредельным изумлением, подавить которое отцу Иеремии явно стоило немалого труда. Засим в глубоких морщинах святого отца как-то сразу и прочно утвердилась спокойная, даже деловитая обречённость, словно у самоубийцы-перфекциониста, только что окончательно удостоверившегося, что петля на конце верёвки скользит и затягивается самым превосходным образом.

— Так, — сказал он сухо, обратясь к Корнелиусу и Року. – Молодые люди, простите старика, если не смог в полной мере удовлетворить ваше любопытство. Но — клянусь перед лицом Господа – я действительно рассказал вам всё, что знаю сам, ничего не утаил. А теперь, господа, смиренно прошу вас исполнить и мою просьбу. Подышите, пожалуйста, свежим воздухом снаружи, покуда мы с вашей спутницей потолкуем, ибо беседа наша – не для чужих ушей, уж извините.

— Это кто тут кому чужой?! – немедленно полез в бутылку Рок. – Это мы, что ли, тут чужие нашей названной сестрёнке? Зузанна, мы тебе, оказывается, чужие! Вы, святой отец, при всём уважении, говорите, да не больно-то заговаривайтесь!

— Зузанна? Названная сестрёнка? – переспросил отец Иеремия.

— А то! – подтвердил Рокфор. – Раз мы сами так её назвали – значит, названная!

— С вами трудно спорить. И всё же я вынужден настаивать.

— Слушай, ты, святоша хре…

— Рок, спокойно, — Корнелиус с видимым трудом удерживал приятеля за локти. – Не надо сквернословить в храме. Святой отец исполнил нашу просьбу, почему бы, в самом деле, не оказать ему ответную любезность?

— Кор! Рок! – в хрустальном голоске Зузанны звучали панические нотки. – Не уходить! Мне тут не нравится, я так не хотеть!

— Зю, всё нормально, если вдруг чего, мы будем совсем рядом, — Корнелиус сориентировал брыкающегося напарника в сторону выхода и без сантиментов двинул кулаком по загривку. Задав, таким образом, пану Рокфору верное направление движения, лидер Сопротивления перевёл взгляд на отца Иеремию. Глаза его нехорошо сузились, будто он рассматривал священника через невидимый прицел.

— Я очень надеюсь, что никаких «если вдруг чего» не последует… святой отец.

— Присядь, дочь моя, — вздохнул старик, когда они остались вдвоём. Зузанна, передвинувшись на самый краешек скамьи, подальше от священника, настороженно следила за каждым его движением, изредка предостерегающе пофыркивая. Отец Иеремия, впрочем, как будто ничего плохого не замышлял. Он даже не смотрел на Хозяйку – просто сидел, нахохлившись, как большая больная птица, и молчал, спрятав лицо в ладонях.

— Се, грядёт Дщерь Мрака, имя ей – загадка, и волосы белее ангельских крыл, и глаза подобны смарагдам, — невнятно пробормотал наконец святой отец. — Во тьме сущая, ибо свет уязвляет плоть её, грешная и невинная, не ведающая, что творит… Всё так, всё исполнилось…

— Не по-ни-мать, — покачала головой девушка.

— На третий день после того, как я затворился в храме, Он говорил со мной, ничтожным слугой своим, — отец Иеремия указал на белую фигуру, растянутую на кресте. – Он поведал мне, что грехи наши переполнили чашу терпения Его, и скоро быть месту сему пусту, а возвестит о том Дщерь Мрака, которая явится ко мне накануне пришествия Серого Зла.

— Ты говорить не-прав-ду, — робко возразила Хозяйка. – Он – не живой. И он не уметь говорить… совсем не уметь, даже так плохо, как я.

— И всё же Он предрёк твоё появление, Зузанна. Ты избрана орудием Его воли. Провозвестницей Его праведного суда. Судьба Энска предопределена, и свершит её та сила, что идёт за тобой.

— Кто… кто – он? – прошептала девушка.

Отец Иеремия позволил себе улыбнуться.

— Это долго объяснять, а я к тому же скверный проповедник и никудышный миссионер. За последние годы привык общаться с заблудшими душами в основном на языке оружия. Скажем так: Он – Бог, тот, кто всё видит и всё знает.

— А! Он – нелюдь? – догадалась Зузанна.

Улыбку с лица священника как корова языком слизнула.

— Э-э-э… Ну, не то чтобы… Хотя, с другой стороны… Да, наверное, Его – прости, Господи! — можно и так назвать. Только Он – хороший нелюдь, учивший людей добру…

— Хо-ро-ший? – изумлённо перебила старика девушка. – Сделать город пусто – это хороший? Это добро?!

— В наших обстоятельствах – да, — твёрдо ответил отец Иеремия. – Люди и нелюди слишком остервенились, пуская друг другу кровь. А теперь уже вот и мёртвые пошли по земле! Поистине, город Энск проклят, и пришло время ему изведать меру Божьего гнева.

— А Рок и Кор? Они – мои друзья! И ты говорить, твой… твой бог наказать их? Я так не хочу!

— Пути Бога выше путей наших, и мысли Его выше мыслей наших. А твоих названных братьев, дочь моя, я помню ещё с тех пор, когда они оба пешком под стол ходили…

— Зачем? – недоумённо захлопала глазами Зузанна.

— Что «зачем»?

— Зачем они ходить под стол?

— Гм… ну, то есть, я хотел сказать, что помню их с малолетства. И они выросли, в общем, неплохими ребятами. Рокфор – рубаха-парень, за друзей в огонь и воду, правда, умом не слишком-то блещет. А вот Корнелиус… с ним всё немного сложнее. Он с детства хотел быть героем. Мечтал, как всех спасёт от какой-нибудь напасти и как все станут носить его на руках. Целые истории выдумывал – про нашествие на Энск инопланетян или там русских оккупантов, с которыми и расправлялся, да ещё так изобретательно, разными способами… Теперь, значит, он всерьёз решил очистить город от ходячих мертвецов? А потом, глядишь, доберётся и до нелюдей, до аэсовцев, до машин, вообще до всех, чьё присутствие здесь не отвечает его представлениям о красоте и гармонии? Да здравствует старый добрый безопасный Энск под началом храброго и справедливого героя Корнелиуса! Масса благих намерений, как раз из тех, которыми вымощна дорога в известном направлении.

— Кор не такой… — сказала Зузанна, но вспомнила вдруг сегодняшний сон, глупый и страшный – и осеклась.

Старик пожал плечами:

— Хотелось бы верить, что твой Кор «не такой». Это было бы лучше для всех, и прежде всего – для него самого. Сказано: горе миру от соблазнов, ибо соблазны должны прийти; но горе тому человеку, через которого соблазн приходит.

— Как?

Священник повторил. Хозяйка медленно шевелила губами, запоминая.

— Только не рассказывай, о чём мы тут говорили, своим названным братьям, — сказал отец Иеремия. – Они и так считают меня сумасшедшим, не стоит укреплять их в этом заблуждении. Да и вообще, во многой мудрости много печали, и кто умножает познания, умножает скорбь. А теперь давай-ка заглянем наверх, в мою скромную обитель. Будучи верным слугой Господа нашего, я счёл возможным по мере скудных сил своих споспешествовать исполнению Его воли и припас кое-что для Дщери Мрака…

С этими словами, поднявшись со скамьи, старик направился вглубь нефа, где, едва заметная, виднелась маленькая чёрная дверца.

— Что это? – недоумённо спросила Зузанна, рассматривая нечто из густо-чёрной чешуйчатой ткани, вспыхивающей то зелёными, то багровыми, то голубыми искорками – в зависимости от того, как падали на неё скудные отблески горящих свечей.

— Насколько я понимаю, боевой костюм Полуночной Империи, — отец Иеремия вертел в руках шлем с непроницаемым зеркальным забралом. – Промыслом Божьим сыскал на аэсовском складе. Специально для тех, дочь моя, кто не любит свет. Переодевайся… о, не переживай, я отвернусь.

Комбинезон обтягивал тело, как вторая кожа, и при этом совершенно не стеснял движений. На локтях, коленях и животе он был укреплён резинопластиковыми вставками. Зузанна никогда прежде не видела ничего подобного.

— Холодно, — поёжилась девушка. Ради возможности обстреливать подступы к церкви отец Иеремия высадил стёкла в окнах, и по комнатушке гулял ледяной сквозняк.

— Это поправимо. Костюм с электроподогревом. Смотри, вот тут, в воротнике, есть маленький аккумулятор. Включается одним прикосновением… да, именно так. Не забудь шлем, он гораздо лучше твоего противогаза. Сказать по правде, даже я таких древних «слоников» уже не застал, когда служил в армии. Ах да, чуть не забыл: вот ещё план минного поля. Я сам им пользовался, пока не выучил наизусть, где у меня что поставлено. А теперь ступай, Дщерь Мрака, — перекрестил Зузанну отец Иеремия. – Твои названные братья уже заждались. И да исполнится воля Всевышнего.

— Спасибо за подарок, свя-той отец, — динамики шлема ничуть не искажали серебристый голос Хозяйки Подземелий. – Я запомнить ваши слова. И… и Его слова тоже, — серьёзно закончила она.

One thought on “Серая Рать

  1. Ну вот и был мною дочитан третий (а по хронологии второй) из пока 3 основных рассказов опубликованных на сайте (безусловно они не единственные, есть ещё Цвет, Лунная роза и другие, но сейчас не об этом).
    Начну пожалуй с того что не понравилось, а хорошее оставлю на десерт.

    Плохое:
    В первый раз я попробовал почитать сей рассказ ещё лет… ну года 4 назад, сразу после того как почитал Варшавский Экспресс оставивший после себя наилучшее впечатление. После него мне этот рассказ показался скучноватым и я как-то подзабил прочитав 1-1,5 странички из 13. Вернулся я к рассказу… ну в общем сейчас, и прочитал его за пару вечеров. Из этого выходит что начало и общий темп у рассказа на мой взгляд несколько более медленные и тягучие нежели в ВЭ, где всё развивается быстро, локации сменяют одна другую а накал страстей не утихает до самого конца.
    Также не совсем понятны внутренние голоса в голове у Корнелиуса, то-ли это просто так изображены его внутренние противоречия, то-ли он сошёл с ума/подхватил какое-нибудь хтоническое проклятие которое даст о себе знать в дальнейшем.
    Хорошее:
    Рассказ очень хорошо передаёт упадническую атмосферу Энска, в нём фигурирует много важных для глобального сюжета персонажей, хорошо описаны все эти тёрки между разными группировками и фракциями.
    Добротный экшен, порадовал Погонщик (хотя до ознакомления с рассказом мне он казался скорее этаким молчаливым и замкнутым монахом-мраккультистом а не хитрожопым трикстером-некромантом) и описания правительственного бункера.

    Итог:
    ВЭ мне всё равно понравился больше из за более бодрого темпа повествования и более (на мой взгляд) яркий персонажей, но зато СР лучше в плане бэка и погружения читателя в атмосферу Энска.

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *