- Мой милый ворон, что ты видел в краях далеких и прекрасных? Кто спутником был твоим, и что, принес ли ты мне слова, за которыми я тебя послала?
- Не видел я прекрасных краев, моя милая Вероника, там, где были люди, их не осталось, там, где есть звери, их еще не появилось. Я видел снег, в который укуталась земля, как ты кутаешься в шубу. Моими спутниками были холод и ветер. Первый был везде, он не отступал от меня ни на шаг, подтачивая и отбирая мои силы. Иногда мне казалось, что я замерзну в снежных сугробах, так и не вернувшись назад. Со мною был и ветер, он наполнял мои крылья, и я мог отдохнуть в его руках. Но все чаще мешал мне он. Крутил и вертел ветер меня, швыряя то туда, то сюда, мешая вернуться. Много раз я терялся и не мог найти дорогу назад, и множество раз мне казалось, что сил, чтобы лететь дальше, не осталось. Только не сегодня. Уступить пришлось ему передо мной, ибо я ворон и несу слова черные как мое черное крыло. И сие слово я принес тебе, моя милая Вероника.
- О, мой милый ворон, спасибо тебе. Я напою тебя, накормлю тебя, согрею тебя и оставлю в клетке – сил набираться.
- Напои меня, моя милая Вероника, накорми меня и согрей меня, но в клетке не оставляй. Мои черные слова черны лишь пока я летаю с ветром и голова моя холодна, оставь меня в тепле, и не будет их у тебя.
- Но ты ведь тогда можешь улететь и не вернуться. Замерзнув в снежных сугробах или разбившись о землю, не совладав с ветром. Мой ворон, не хочу я такого.
- Сегодня я с тобой, моя милая Вероника, сегодня мои черные слова приятны тебе, но ничто не вечно, все меняется, и возможно, ты разглядишь во мне ворона. Не ищи в этом дурного, ищи в этом свободу.
- Мой милый ворон, останься, обогрейся, передохни и расскажи мне, что видел ты в том снежном, далеком краю. Каждый раз, покуда летаешь ты там, в далеких просторах, я жду твоего возвращения. Ты много молчишь, черная птица, но только твое слово дает мне те истинные крупицы душевного подъема и волнения, какое бывает в предвкушении чуда. Вот и сегодня ты принес мне новое слово. Иной раз думается мне, что я жалею о том, что не могу я летать так же как ты, и никогда мои руки не превратятся в крылья, чтобы следовать за тобой и видеть те дивные земли, о которых рассказываешь мне ты, в которых бываешь. И разум мой довольствуется лишь малой частью, твоими рассказами, но именно они оживляют для меня этот мир, какой ты видишь его своими черными как ночь глазами. Не замерзай в снежных сугробах, борись с этим ледяным ветром, но возвращайся. Сегодня ты со мной, милый ворон, и только в том сейчас моя свобода, что я могу слышать твое черное слово и знать, что ты ворон, но наслаждаться им.
И снова молчание служит ответом Веронике, покуда ворон хитро оглядывается на нее своим черным, как ночь, глазом, взъерошивая перья, поклевывая угощение. И снова Вероника гладит ворона, привечает его, оставляет погреться, но каждый раз не запирает в клетку. И каждую ночь она ложится спать, протягивая руку и поглаживая взъерошенные, ставшие родными перья, чувствует, как порой ее локонами играет черная птица, покуда сон не опускает ее веки и не погружает в мир видений, где видит она воочию и заснеженные просторы, и черную птицу, сражающуюся с ветром. И просыпаясь наутро, она снова садится у окна и смотрит в небо, ожидая, когда вернется ее милый ворон и принесет ей с потемневшего вечернего неба новое черное слово.